Чужие берега - Страница 46

Крича героев имена,
Трофей несли до мест священных,
Знамена вешали на стенах
И выбивали письмена.

Мне не нужна такая слава.
Я за собой не знаю права
Водить на привязи людей.

Скорее сам, вздыхая тяжко,
Пойду за ней, в ее упряжке,
– Вот мой триумф и мой трофей.

А в соревновании трактирных запахов уверенную победу одерживал аромат жареного мяса. Сварог услыхал требовательное урчание своего желудка, перебившее трактирные шумы. Перипетии последних суток требовали возмещения потраченной энергии. Глаза застлало видение хрустящей корочки со стекающими по ней капельками жира. Предложи кто сейчас на выбор: не емши переправляться на Талар или полную неопределенность после сытного обеда, – еще неизвестно, что Сварог выбрал бы…

Они пересекли зал и присели за свободный стол. Клади сняла арбалет и аккуратно пристроила его у стула. Половой не заставил себя ждать, выскочил чертом из табакерки, согнул над столом гибкий позвоночник.

– Чего изволите?

Клади еще раньше предупредила Сварога, что священники на Димерее вина не употребляют: вера не велит. «Это вы перестарались», – вслух огорчился лорд Сварог. Ладно хоть никакого поста нынче не случилось, запрета на мясо он бы не перенес. И пожалел, что не сменил цвета камзола на более нейтральные.

Сварог заказал нечто под многообещающим названием «Удачная охота», что явственно подразумевало под собой наличие мясных ингредиентов. Клади поначалу есть вовсе отказалась, но потом усталость и голод взяли свое, и она попросила себе каркарот (как выспросил Сварог чуть позже, так назывались фаршированные рисом и овощами баклажаны – одно из любимых местных блюд).

– А запивать чем будете? – половой не удержал в себе ехидную улыбку. – Есть вода ключевая, вода кипяченая, молоко козье, молоко коровье, хвойный отвар…

Сварог с отвращением слушал это перечисление и прервал на полуслове:

– Воду ключевую давай. И смотри кипяченой не разбавляй, знаю я вас, – добавил он.

У трактирного слуги аж отвисла челюсть. Забыв о заказах, он удивленно воззрился на Сварога. И, кое-как выйдя из ступора, поковылял на кухню.

Сварогу же оставалось самого себя ругать и самого себя оправдывать. Ну, не вжился в роль, не вжился, не Станиславский же, в конце концов. Надо было сообразить, что священники и юмор – две вещи несовместные, и что расшутившийся поп по воздействию на местных жителей эквивалентен заговорившему шкафу. Поаккуратнее надо с юморком, ваше небесное великолепие, не у себя на Таларе. Да, трудная роль досталась Сварогу в этом театре: вина не пей, шутки не шути, сигареты из воздуха не доставай… А в каком-нибудь всеохватном пророчестве небось не забыли предсказать и подобный случай: «когда монахи начнут шутить, разверзнутся небеса и из ночи в ночь явятся те, кто…»

Если б Сварог был городским стражником, то в «Дырявую бочку» в поисках безобразий и преступников заглядывал бы в самую последнюю очередь. Панорамное полотно «Добропорядочные бюргеры на отдыхе» – вот как называлась картина, увиденная Сварогом. Похоже, заведение избрали для ежедневных сходбищ господа горожане из зажиточных и уважаемых: лавочники, ремесленники и городская интеллигенция. Кстати, а чего они посередь рабочего дня побросали лавки, ремесла и службу? Обеденный перерыв в общепринятое время, местный адмиральский час?.. Как же, перерыв: мало кто из них обеды лопает, все больше к кружкам прикладываются. Нет, скорее это напоминает экстренный сбор с приятным совмещением. Газета? Не иначе. Вокруг которой раскочегарился нешуточный спор. Ишь как разошлись. «Нас дурят, не собирается Шадтаг вывозить женщин и детей», – горячился все тот же Хорг. «Ты не прав, – возразил ему худой и бледный горожанин в черном сюртуке с форменными бронзовыми пуговицами. – Когда я служил при посольстве в Шадтаге, то своими глазами видел приказ канцлера. Настоящий, не поддельный». «В проклятой Гидернии могут подделать что угодно. Один гидерниец однажды хотел со мной расплатиться бадрасским золотым. Хорошо, я додумался под прилавком капнуть на него вытяжкой киренейского корня. На монету то есть. А так ни в жизнь не отличишь, с виду взаправдашнее золото», – поделился былым ужасом краснощекий толстяк, по виду типичный колбасник.

«Пикейные жилеты по-митракски, – поставил общественный диагноз доктор Сварог. – Цвет столичной интеллигенции, блин».

– Местная пресса отсутствует, а эту газету откуда-то доставляют? – наклонился он к Клади.

– Из Шадтага.

– Что случается, понимаю, не часто. И это целое событие в среде городской интеллигенции? Такое событие, ради которого бросают все дела, я прав?

– Да.

В который уж раз содержательного разговора не складывалось. Клади сидела как на иголках и беспрестанно метала выжидательные взгляды на лестницу, ведущую на второй этаж. Ничего подозрительного Сварог там не приметил, а поведение спутницы списал на шок.

В общем, о чем он мог бы узнать в непринужденной беседе, о том приходилось догадываться усилием мысли, прям как Штирлицу в тылу врага. Хоть спички на столе раскладывай или картинки с борманами рисуй. И вот мы догадываемся, что, если образованные, казалось бы, люди с такой жадностью набросились на газету, с информацией у них тут далеко не тип-топ, информационно голодают подданные князя, как там его. А почему, собственно? Вряд ли исключительно в Шадтаге издают газеты. Уж не потому ли, что портяночного вида листок – единственная дозволенная правителем Гаэдаро газета, чьи публикации устраивают здешнюю власть? И раз так, значит, князь от чего-то оберегает своих подданных. Интересно знать, от чего…