Чужие берега - Страница 58

– О мирных путниках мы поговорим чуть позже, – пообещал мастер Рошаль. – Когда вы дочитаете.

Он склонил голову к плечу и опустил ладонь на могучую шею собаки, ждущей у фигурной ножки кресла хозяйского приказа: «Рвать в клочья!». Польщенная вниманием (мастер Рошаль задумчиво водил пальцем по медным звеньям ошейника), черная псина с желтыми полосами на спине и боках преданно заюлила хвостом-обрубком и заурчала, не отрывая красных зрачков от чужака. Еще две пары таких же зрачков, похожих на ночное свечение лазерных прицелов, с разных сторон буравили Сварога.

Возможно, именно эти псы неизвестной Сварогу породы делали мастера Рошаля таким спокойным. Оно неудивительно: килограммов семьдесят упругого мышечного мяса, которые пушечным ядром сорвутся с места толчком длинных и мощных ног, чтобы сомкнуть на сбитой жертве пасть, смахивающую пуще остального на волчий капкан. В общем, собачки хороши, спору нет, разве что не говорящие, но Сварог почти не сомневался – как-то еще подстраховался мастер Рошаль. Ну, к примеру, кресло под Сварогом стоит точно над центром сложного паркетного узора из квадратов и ромбов. Можно верить, что случайно так поставили, а можно предполагать, что под креслом люк, крышка которого ухнет вниз от нажатия какой-нибудь хитрой пимпочки.

Уйдя в задумчивую возню со своей боевой скотиной, мастер Рошаль тем самым возвращал Сварога к документу, изъятому у нурского шпиона. Зачем-то ему нужно, чтобы Сварог прочитал бумагу до конца. Раз нужно, прочтем. Сварогу и самому было любопытно. В него же, как на Таларе, знания не закачали и, похоже, не собирались закачивать, значит, придется собирать знания по крупицам. Крупицу там, крупицу сям. Донесения тайных агентов не самый дурной источник знаний, тем более, как понимал Сварог, речь в письме пойдет о нем самом. Всегда же интересно, как ты выглядишь в глазах разведчиков, пусть и нурских, за того ли они тебя принимают, за кого ты себя выдаешь, на чем ты прокололся.

Прежде чем дать почитать донесение, в самом начале их разговора, мастер Рошаль подвел Сварога к высокому стрельчатому окну, выходящему во внутренний двор замка, и показал автора послания. Нурский шпион был привязан к тележному колесу, приставленному к стене, огромному, в полтора человеческих роста («Что перевозят на телегах с такими колесами?» – подумалось Сварогу). Не менее полусотни арбалетных стрел сидело в теле пойманного агента Нура.

– Ему еще повезло, – сказал мастер Рошаль, – его не разорвали собаками. Великому князю сегодня не желалось чересчур кровавых зрелищ… Вас не шокируют здешние нравы, мастер Сварог?

– Не слишком.

Сварог-то не соврал, но почему новый знакомец видит в Свароге человека, способного к излишней впечатлительности? Не иначе, тоже за кого-то принимает. То, что его ну никто не может признать за местного, с этим Сварог примирился. Однако что совсем не устраивает Сварога, – так это вовлечение в местные игры, когда своя, такая близкая к телу, рубашка настоятельно требует, чтоб занимались ею и только ею. А ведь уже вовлекли господа из Гаэдаро в свои забавы, утопили в них по макушку. Выскочить просто и легко уже не получится. Уже не сможет, черт побери, Сварог взять и бросить Клади, да и бравого генерала в придачу, дескать, сами выкручивайтесь, голубчики. Они успели попасть для Сварога в свои, а своих не бросают. Даже если девчонка играет в какие-то непонятные игры, Сварога не посвящая. Ну не исходит от нее ни угроза, ни опасность, – не исходит, и хоть ты застрелись березовым поленом. По крайней мере, он угрозу разглядеть не может… Вот отыщем Тропу – тогда посмотрим… Поэтому придется с мастером Рошалем разговоры разговаривать и подстраивать к его игре свою собственную.

– А вы его прежде допросили? – поинтересовался Сварог. А почему бы, собственно, и не поинтересоваться, раз у них с Рошалем складывается вполне дружелюбная беседа?

– Считайте, что да, – загадочно ответил Рошаль.

– И неужели он не мог вам пригодиться? Попробовать перевербовать, использовать как приманку, подбрасывать через него противнику ложные сведения?

– Нурцы, мастер Сварог, ставят верность своему господину выше всех прочих достоинств и доблестей. Это вливается им в кровь с младых ногтей. Уже само по себе пленение они расценивают как нарушение верности и стремятся, подчас проявляя чудеса изобретательности, покончить с собой до того, как их подвергнут допросу и казни. Нурцы – неимоверно тяжелый человеческий материал, мастер Сварог, почти безнадежный. И потом… Князь повелел казнить. А мы люди подневольные, – ответил мастер Рошаль и отошел от окна, жестом приглашая Сварога присесть.

Помимо двух кресел, сработанных в стиле Гаргантюа и Пантагрюэля, сдвинуть которые с места только им поди и под силу, из мебели в зале наблюдался лишь небольшой овальный столик, разделяющий беседующих. Его столешницей, свободной от скатерти, а равно от крупных и мелких предметов, мог бы залюбоваться как любитель изящного, так и охотник. Она представляла собой картину, сложенную по принципу мозаики из разных пород дерева. Результатом кропотливого труда стала охотничья сцена. Некие господа в высоких шляпах, украшенных перьями и птичьими когтями, опираясь на мушкеты, смотрят с холма на то, как внизу конные егеря и собаки загоняют зверя. Весьма примечательного зверя, надо сказать. Сварог определил бы его как помесь длинноногого каймана и тюленя без жировых отложений. Зверь уходил к речке, не видя и не чувствуя, что в засаде за прибрежными кустами его поджидают стрелки. Судя по широкому хвосту и плавникам-ластам, вода для него не менее родная стихия, чем земля, и уж точно вода для него – спасение от людей.